Europe in the eyes of Ukrainians
French and Swiss logistics contra Ukrainian film critic Alexandr Gusev (thriller, comedy).
Сотрудник
Эр Франс, продавший мне в Киеве билет на рейс до Цюриха- с пересадкой в
Париже- предупредил, что на этой пересадке, на которую отводился час
времени, я могу не успеть, поскольку нужный мне парижский самолёт должен
был отправиться из некоего нового, «не до конца освоенного» терминала
«Ту Джи». Девушка, принимавшая в
аэропорту багаж, сказала, что не знает, где мне нужно будет
пересаживаться в Париже, но предположила, что это должен быть терминал
«Ту Эф»- и написала ручкой «Ту Эф» на моём билете.
-А мне сказали, что «Ту Джи».
-«Ту Джи»?.. Ну так вы можете опоздать.
Большой беды, конечно, не случилось бы, поскольку в случае опоздания я мог сесть на следующий рейс, однако эта задержка в несколько часов лишила бы меня возможности уехать вечером из Цюриха в Локарно.
Вылет из Киева, задержавшийся на полчаса, сопровождался неприятным инцидентом. Таможенный контроль со мной проходила семья, бравшая в полёт колли, огромную и дружелюбно-невозмутимую, и ещё какую-то маленькую собачку, более бойкую, но тоже очень милую. Таможенник рот раскрыл от удивления, да кто это вас, говорит, пропустил.
-У нас есть все необходимые документы, - с достоинством отозвалась хозяйка. –К тому же, это ведь служебные собаки.
-Служебные собаки?.. Первый раз такое слышу.
К моей радости, я снова увидел это семейство уже в своём самолёте. Колли степенно вела хозяйку к отделению для провоза животных, и тут поднялась сидевшая ближе к хвосту дама и принялась что-то возмущённо выговаривать по-французски. Когда страшная колли приблизилась, девочка лет двенадцати, очевидно, её дочь, -пошли Господь душевного здоровья этому ребёнку- вскочила на ноги и развопилась на весь салон, пуча глаза и тыча пальцем. К её крикам присоединился брат, младше её лет на пять, при этом дама, не делая ни малейшей попытки унять своих детей, продолжала негодовать, будто в самолёт на поводке привели крокодила. Пассажиры, конечно, стали вскакивать с мест и таращиться с перепуганным видом, а хорошенькая стюардесса-француженка забегала по салону, упрашивая пассажиров уступить даме и её детям место подальше от чудища. В конце концов их пересадили, и стюардесса побрызгала аэрозолем, видимо, чтобы заглушить запах от животных, которых давно увели. Я, впрочем, чувствовал не запах псины, а нестерпимую вонь от кого-то из моих соседей. Рядом, впрочем, сидел очень опрятный, на всё сердитый господин. В том, как он то и дело недовольно морщился и сокрушённо качал головой, было что-то иностранное, к тому же, к старушке, случайно занявшей его место, он обратился на английском, строго потребовав пересесть- при этом, нужно заметить, вежливо помог переместить чемоданчик. Однако в середине пути он вдруг он открыл русский покетбук про приключения бравого полковника-подводника.
Так вот, по прибытии в Париж опоздание сохранилось. «Вам нужно поторопиться», -бросила мне вдогонку хорошенькая стюардесса, но я уже нёсся быстрее ветра, поскольку до отправления оставалось тридцать минут, а до объявленного завершения посадки- десять. В Киеве мне говорили, что аэропорт Шарля де Голля будет заполнен сотрудницами Эр Франс, которые всё объяснят мне и подскажут, но вместо представлявшихся моему воображению улыбающихся девушек в форме, бережно перебрасывающих меня от одной к другой до самого терминала «Ту Джи», мне попадались только улыбающиеся темнокожие охранники, которые, впрочем, каждый раз подсказывали мне нужное направление. Однако минуты шли, я бежал всё быстрее, минуя переходы, коридоры и лестницы, а охранники встречались всё реже, указателей же почти не было. Дважды я оказывался перед ведущими в разные стороны огороженными дорожками, и нужно было пробежать их до конца, чтобы обнаружить табличку и понять, подвёл ли внутренний голос. По счастью, мой внутренний голос дважды подсказывал верно. Наконец очередной приветливый негр указал мне на отдалённую стойку с девушками из Эр Франс. Та, которая оказалась свободной, ответила на мои вопросы, не поднимая головы от айпода. Я последовал её указаниям и, спустившись на очередной этаж, обнаружил выход к шаттлам, которые развозили посетителей аэропорта по нужным терминалам. Не помня себя, я попытался выскочить из здания, но меня задержали смеющиеся охранники- оказалось, что мой шаттл ещё не подошёл, и я вспомнил, что меня предупреждали, что он ходит с интервалом в десять минут. Когда он появился- к этому моменту подошёл один из моих попутчиков, оставленных далеко позади, -время посадки уже должно было закончиться, до отлёта оставалось пятнадцать минут. Автобус ехал, как мне показалось, часами, петляя по безлюдным эстакадам и туннелям, причём некоторое время было потрачено на остановке у одного из терминалов, где никто не вышел, на непринуждённый разговор водительницы шаттла с коллегой. Я не стал выплёскивать раздражение, рассудив, что перемещение шаттла может быть рассчитанным по минутам. Когда я взбежал по трапу, до отлёта оставалось три минуты- но вылет задержали на девять. Не знаю, хватило ли этого времени, чтобы подобрать всех следовавших в Цюрих пассажиров с опоздавшего рейса. Я ехал вместе с приятным молодым шотландцем, который рассказывал о своих друзьях в Донецке и Севастополе и восхищался памятником Бёрнсу в Москве («Даже у нас его нет!»), а я воспользовался возможностью узнать, как на самом деле произносится «Айвенго». Впрочем, теперь я это снова забыл.
Добраться из аэропорта до города оказалось непростой задачей. Билет на трамвай нужно было купить в электронном автомате, у которого я обнаружил двух растерянных японцев. Стоимость билета определялась номером зоны, к которой относится нужная остановка. Японцы беспомощно разглядывали поделённую на зоны карту, в которой я не смог найти ничего общего с картой Цюриха и без всяких указателей- я могу ошибаться, но милый пожилой господин, местный уроженец, который вызвался помочь, признался, что не может понять, в какой зоне расположена улица, куда хотели попасть японцы, и, пощёлкав кнопками автомата, купил им билет наугад- я пожелал им удачи, помня о 60 евро штрафа, которые заплатил в Будапеште, перепутав зоны метро, которых там было всего три- против пятнадцати трамвайных зон Цюриха и 100 франков штрафа, угрожающего здесь путанникам. К моему облегчению, житель Цюриха порекомендовал мне воспользоваться поездом, поскольку мне нужно было попасть на центральный вокзал.
К несчастью, для приобретения билета на поезд тоже нужно было воспользоваться автоматом. Названия станций ничего мне не говорили, но я быстро заручился помощью сердобольных швейцарцев. Сразу скажу, что большинство граждан Цюриха- вопреки слышанным отзывам о некоторой сухости обитателей немецкой Швейцарии, -не только помогали мне при возникавших затруднениях, но и вели себя весьма приветливо. Так вот, мне выбрали нужный тип билета, но тут оказалось, что 50-франковую банкноту, -которой я обзавёлся в Киеве, восхищаясь своей шпионской предусмотрительностью, -автомат не принимает, потому что не даёт сдачу больше чем в 19,5 франков. Семья из пяти человек принялась рыться в кошельках, чтобы разменять мою купюру, но их поиски не увенчались успехом. Пришлось воспользоваться местным обменным пунктом, где, ссылаясь на некое правило, смысл которого я не понял, 44 франка, полагавшихся мне за 50 долларов, округлили до сорока.
Наконец- снова призвав на помощь местных, - я получил вожделенный билет. Добравшись до вокзала и попытавшись приобрести билет Цюрих-Локарно сначала с помощью автомата- которым вновь не сумел воспользоваться, -затем с помощью консультанта, -чтобы занять очередь, нужно было получить номерок, но я так и не понял, где, -я выстоял очередь в обычную кассу, служащие которых больше напоминали банковских клерков. Попавшаяся мне кассирша дала понять, что видит во мне классового врага. Когда я сказал, что хотел бы воспользоваться наиболее дешёвым вариантом, она, заметив, что стоимость билетов не различается в зависимости от времени отправления, выразила презрение к моей скупости фразой «У меня нет специальных предложений».
Я взял билет на 22:09 вечера и потратил около получаса, чтобы раздобыть девять франков монетами для оплаты автоматической камеры хранения- разменные машины не работали, что, как меня успокоили, было обычным делом, на всех окружающих конторах висели листки с просьбами не беспокоить по этому вопросу, ближние, к которым я обращался за помощью, едва могли наскрести мелочи для собственного багажа. Наконец, спрятав чемодан, я полтора часа бродил по городу- о впечатлениях расскажу после возвращения в Цюрих, когда у меня будет немного больше времени для прогулок. Я намеренно вернулся на вокзал заранее, поскольку меня смутило, что на табло не было рейса, похожего на указанный в моём билете путь
«Цюрих
Локарно
виа Готтард».
В 22:09 отправлялись три поезда, но ни один не был отмечен ни Цюрихом, ни Локарно, ни Готтардом. Служители, к которым я обратился, переводили взгляд с билета на табло, чесали в затылке и пожимали плечами. Наконец один из них обратил внимание на приложенный к билету листок и сказал, что строки «Беллинзона ан 0:42 – Беллинзона аб 0:46» означают, вероятно, что мне нужно сойти в Беллинзоне и пересесть на другой поезд до Локарно. «Это только предположение, -сказал он, -но смотрите, один из уходящих в 22:09 поездов идёт через Беллинзону. Попробуйте найти на этом поезде кого-нибудь с эмблемой железной дороги, он вам скажет, на этот поезд вам или нет».
Он оказался прав- человек с эмблемой с указанного поезда (найти которого оказалось не легко, кажется, он был один на весь состав) подтвердил, что в Беллинзоне мне нужно сделать пересадку.
-А как мне найти поезд до Локарно? У меня ведь будет четыре минуты на пересадку.
-Успеете. Обычно в таких случаях нужный поезд подаётся либо на ту же колею, либо на соседнюю.
Чтобы не проспать Беллинзону, я включил на своём верном асере швейцарский детектив «Зеннентучи», оказавшийся достаточно неприятным, чтобы разогнать сон. В Беллинзону прибыли в 00:48. Вбежав в вагон состава, находившегося на другой стороне перрона- никаких опознавательных знаков и указателей я не увидел- я убедился, что он едет в Локарно, очевидно, его задержали из-за опоздания моего поезда.
Вначале первого я ступил на локарнскую землю. Издав победный клич, я устремился к бару с вывеской, обещавшей бесплатный ВайФай. Однако никакого ВайФая там не оказалось- желая меня утешить, бармен разменял мне деньги для камеры хранения, которая находилась прямо на перроне.
Натянув на себя большую часть своего походного гардероба, пару часов я пытался заснуть на скамье под козырьком перрона, переждав таким образом ливень с громом и молниями, озарявшими окрестные горы.
Оставшуюся часть ночи я бродил по городу, составив о нём довольно превратное, как убедился впоследствии, представление. Гуляя по центральным улицам с довольно-таки безликими зданиями коробочного типа, я решил, что красота города заключена исключительно в горно-озёрном ланшдафте и нескольких исторических достопримечательностях, поскольку только на следующий день познакомился с восхитительными старинными улочками, прилепившимися к склонам. Впрочем, за эту ночь я смог выяснить расположение основных фестивальных локаций, а также узнал, где находится фуникулёр, на котором можно подняться к знаменитой церкви Мадонна-дель-Сассо.
Без пяти минут девять я получил свой аккредитационный пакет- первым среди всех участников, как мне сказали, -и попытался проникнуть в пресс-рум с компьютерами, поскольку мой асер разрядился и я не мог воспользоваться ВайФаем, но оказалось, что она предназначена исключительно для журналистов, а высокий суд туда не пускают, разве что я решу купить за 20 франков журналистский пропуск, но я решил, что лучше куплю ВайФай в отеле. В качестве единственного пассажира я отправился на первом рейсе фестивального автобуса в свой отель, расположенный в Асконе- 25 минут езды по долинам и по взгорьям, мимо рек, церквей и замков. Так и не смог понять, является ли Аскона пригородом Локарно или отдельным поселением, но, как бы то ни было, Ремарк был его почётным гражданином, а Чейз, великий создатель Парадиз-Сити и лучших историй о фетровых шляпах и вскрытых сейфах, прожил здесь двадцать пять лет и похоронен на местном кладбище.
Мой отель «Эль Порто» находится на живописном берегу Лаго-Маджоре, окна номера выходят на уютную узкую улочку, с которой доносится итальянская речь (по-английски за пределами фестивального центра никто не говорит, но все очень красноречиво объясняют по-итальянски, как пройти на названную улицу, за исключением тех, кто испуганно всплескивают руками и кричат «Но инглези!..», а когда более настойчиво повторяешь итальянское название, отзываются ещё решительней: «Но инглези. Скузи!»). В «Эль порто» есть патио и лестницы с фаянсом на стенах, деревянными сундуками, каменными клумбами и фонтанами, но нет ВайФая, только один компьютер с раскладкой с какой-то другой планеты- так и не смог найти «собаку» и восклицательный знак, -с Интернетом, запрещающим посещать рамблер-ру и, считай, без ЮЭсБи- системный блок закрыт на ключ. Номер не слишком подходит для советского туриста вроде меня- в нём нет, несмотря на жару, кондиционера (зато есть мощный электронагреватель в ванной, приспособленный для сушки полотенец), нет лёгких простыней, нет посуды, а вместо холодильника- маломощный охладитель-минибар, забитый мерзавчиками с кока-колой и текилой. А как же моя колбаса, как же мои пакетики с чаем, как же мой кипятильник?.. Впрочем, мне неожиданно понравилось запивать бутерброды водой из стаканов для бритья.
На этом завтраке туриста, в преддверии открытия и первых фестивальных дней, -в ходе которых мне удалось посмотреть наименьшее количество фильмов за свою фестивальную карьеру- я пока остановлюсь.
-А мне сказали, что «Ту Джи».
-«Ту Джи»?.. Ну так вы можете опоздать.
Большой беды, конечно, не случилось бы, поскольку в случае опоздания я мог сесть на следующий рейс, однако эта задержка в несколько часов лишила бы меня возможности уехать вечером из Цюриха в Локарно.
Вылет из Киева, задержавшийся на полчаса, сопровождался неприятным инцидентом. Таможенный контроль со мной проходила семья, бравшая в полёт колли, огромную и дружелюбно-невозмутимую, и ещё какую-то маленькую собачку, более бойкую, но тоже очень милую. Таможенник рот раскрыл от удивления, да кто это вас, говорит, пропустил.
-У нас есть все необходимые документы, - с достоинством отозвалась хозяйка. –К тому же, это ведь служебные собаки.
-Служебные собаки?.. Первый раз такое слышу.
К моей радости, я снова увидел это семейство уже в своём самолёте. Колли степенно вела хозяйку к отделению для провоза животных, и тут поднялась сидевшая ближе к хвосту дама и принялась что-то возмущённо выговаривать по-французски. Когда страшная колли приблизилась, девочка лет двенадцати, очевидно, её дочь, -пошли Господь душевного здоровья этому ребёнку- вскочила на ноги и развопилась на весь салон, пуча глаза и тыча пальцем. К её крикам присоединился брат, младше её лет на пять, при этом дама, не делая ни малейшей попытки унять своих детей, продолжала негодовать, будто в самолёт на поводке привели крокодила. Пассажиры, конечно, стали вскакивать с мест и таращиться с перепуганным видом, а хорошенькая стюардесса-француженка забегала по салону, упрашивая пассажиров уступить даме и её детям место подальше от чудища. В конце концов их пересадили, и стюардесса побрызгала аэрозолем, видимо, чтобы заглушить запах от животных, которых давно увели. Я, впрочем, чувствовал не запах псины, а нестерпимую вонь от кого-то из моих соседей. Рядом, впрочем, сидел очень опрятный, на всё сердитый господин. В том, как он то и дело недовольно морщился и сокрушённо качал головой, было что-то иностранное, к тому же, к старушке, случайно занявшей его место, он обратился на английском, строго потребовав пересесть- при этом, нужно заметить, вежливо помог переместить чемоданчик. Однако в середине пути он вдруг он открыл русский покетбук про приключения бравого полковника-подводника.
Так вот, по прибытии в Париж опоздание сохранилось. «Вам нужно поторопиться», -бросила мне вдогонку хорошенькая стюардесса, но я уже нёсся быстрее ветра, поскольку до отправления оставалось тридцать минут, а до объявленного завершения посадки- десять. В Киеве мне говорили, что аэропорт Шарля де Голля будет заполнен сотрудницами Эр Франс, которые всё объяснят мне и подскажут, но вместо представлявшихся моему воображению улыбающихся девушек в форме, бережно перебрасывающих меня от одной к другой до самого терминала «Ту Джи», мне попадались только улыбающиеся темнокожие охранники, которые, впрочем, каждый раз подсказывали мне нужное направление. Однако минуты шли, я бежал всё быстрее, минуя переходы, коридоры и лестницы, а охранники встречались всё реже, указателей же почти не было. Дважды я оказывался перед ведущими в разные стороны огороженными дорожками, и нужно было пробежать их до конца, чтобы обнаружить табличку и понять, подвёл ли внутренний голос. По счастью, мой внутренний голос дважды подсказывал верно. Наконец очередной приветливый негр указал мне на отдалённую стойку с девушками из Эр Франс. Та, которая оказалась свободной, ответила на мои вопросы, не поднимая головы от айпода. Я последовал её указаниям и, спустившись на очередной этаж, обнаружил выход к шаттлам, которые развозили посетителей аэропорта по нужным терминалам. Не помня себя, я попытался выскочить из здания, но меня задержали смеющиеся охранники- оказалось, что мой шаттл ещё не подошёл, и я вспомнил, что меня предупреждали, что он ходит с интервалом в десять минут. Когда он появился- к этому моменту подошёл один из моих попутчиков, оставленных далеко позади, -время посадки уже должно было закончиться, до отлёта оставалось пятнадцать минут. Автобус ехал, как мне показалось, часами, петляя по безлюдным эстакадам и туннелям, причём некоторое время было потрачено на остановке у одного из терминалов, где никто не вышел, на непринуждённый разговор водительницы шаттла с коллегой. Я не стал выплёскивать раздражение, рассудив, что перемещение шаттла может быть рассчитанным по минутам. Когда я взбежал по трапу, до отлёта оставалось три минуты- но вылет задержали на девять. Не знаю, хватило ли этого времени, чтобы подобрать всех следовавших в Цюрих пассажиров с опоздавшего рейса. Я ехал вместе с приятным молодым шотландцем, который рассказывал о своих друзьях в Донецке и Севастополе и восхищался памятником Бёрнсу в Москве («Даже у нас его нет!»), а я воспользовался возможностью узнать, как на самом деле произносится «Айвенго». Впрочем, теперь я это снова забыл.
Добраться из аэропорта до города оказалось непростой задачей. Билет на трамвай нужно было купить в электронном автомате, у которого я обнаружил двух растерянных японцев. Стоимость билета определялась номером зоны, к которой относится нужная остановка. Японцы беспомощно разглядывали поделённую на зоны карту, в которой я не смог найти ничего общего с картой Цюриха и без всяких указателей- я могу ошибаться, но милый пожилой господин, местный уроженец, который вызвался помочь, признался, что не может понять, в какой зоне расположена улица, куда хотели попасть японцы, и, пощёлкав кнопками автомата, купил им билет наугад- я пожелал им удачи, помня о 60 евро штрафа, которые заплатил в Будапеште, перепутав зоны метро, которых там было всего три- против пятнадцати трамвайных зон Цюриха и 100 франков штрафа, угрожающего здесь путанникам. К моему облегчению, житель Цюриха порекомендовал мне воспользоваться поездом, поскольку мне нужно было попасть на центральный вокзал.
К несчастью, для приобретения билета на поезд тоже нужно было воспользоваться автоматом. Названия станций ничего мне не говорили, но я быстро заручился помощью сердобольных швейцарцев. Сразу скажу, что большинство граждан Цюриха- вопреки слышанным отзывам о некоторой сухости обитателей немецкой Швейцарии, -не только помогали мне при возникавших затруднениях, но и вели себя весьма приветливо. Так вот, мне выбрали нужный тип билета, но тут оказалось, что 50-франковую банкноту, -которой я обзавёлся в Киеве, восхищаясь своей шпионской предусмотрительностью, -автомат не принимает, потому что не даёт сдачу больше чем в 19,5 франков. Семья из пяти человек принялась рыться в кошельках, чтобы разменять мою купюру, но их поиски не увенчались успехом. Пришлось воспользоваться местным обменным пунктом, где, ссылаясь на некое правило, смысл которого я не понял, 44 франка, полагавшихся мне за 50 долларов, округлили до сорока.
Наконец- снова призвав на помощь местных, - я получил вожделенный билет. Добравшись до вокзала и попытавшись приобрести билет Цюрих-Локарно сначала с помощью автомата- которым вновь не сумел воспользоваться, -затем с помощью консультанта, -чтобы занять очередь, нужно было получить номерок, но я так и не понял, где, -я выстоял очередь в обычную кассу, служащие которых больше напоминали банковских клерков. Попавшаяся мне кассирша дала понять, что видит во мне классового врага. Когда я сказал, что хотел бы воспользоваться наиболее дешёвым вариантом, она, заметив, что стоимость билетов не различается в зависимости от времени отправления, выразила презрение к моей скупости фразой «У меня нет специальных предложений».
Я взял билет на 22:09 вечера и потратил около получаса, чтобы раздобыть девять франков монетами для оплаты автоматической камеры хранения- разменные машины не работали, что, как меня успокоили, было обычным делом, на всех окружающих конторах висели листки с просьбами не беспокоить по этому вопросу, ближние, к которым я обращался за помощью, едва могли наскрести мелочи для собственного багажа. Наконец, спрятав чемодан, я полтора часа бродил по городу- о впечатлениях расскажу после возвращения в Цюрих, когда у меня будет немного больше времени для прогулок. Я намеренно вернулся на вокзал заранее, поскольку меня смутило, что на табло не было рейса, похожего на указанный в моём билете путь
«Цюрих
Локарно
виа Готтард».
В 22:09 отправлялись три поезда, но ни один не был отмечен ни Цюрихом, ни Локарно, ни Готтардом. Служители, к которым я обратился, переводили взгляд с билета на табло, чесали в затылке и пожимали плечами. Наконец один из них обратил внимание на приложенный к билету листок и сказал, что строки «Беллинзона ан 0:42 – Беллинзона аб 0:46» означают, вероятно, что мне нужно сойти в Беллинзоне и пересесть на другой поезд до Локарно. «Это только предположение, -сказал он, -но смотрите, один из уходящих в 22:09 поездов идёт через Беллинзону. Попробуйте найти на этом поезде кого-нибудь с эмблемой железной дороги, он вам скажет, на этот поезд вам или нет».
Он оказался прав- человек с эмблемой с указанного поезда (найти которого оказалось не легко, кажется, он был один на весь состав) подтвердил, что в Беллинзоне мне нужно сделать пересадку.
-А как мне найти поезд до Локарно? У меня ведь будет четыре минуты на пересадку.
-Успеете. Обычно в таких случаях нужный поезд подаётся либо на ту же колею, либо на соседнюю.
Чтобы не проспать Беллинзону, я включил на своём верном асере швейцарский детектив «Зеннентучи», оказавшийся достаточно неприятным, чтобы разогнать сон. В Беллинзону прибыли в 00:48. Вбежав в вагон состава, находившегося на другой стороне перрона- никаких опознавательных знаков и указателей я не увидел- я убедился, что он едет в Локарно, очевидно, его задержали из-за опоздания моего поезда.
Вначале первого я ступил на локарнскую землю. Издав победный клич, я устремился к бару с вывеской, обещавшей бесплатный ВайФай. Однако никакого ВайФая там не оказалось- желая меня утешить, бармен разменял мне деньги для камеры хранения, которая находилась прямо на перроне.
Натянув на себя большую часть своего походного гардероба, пару часов я пытался заснуть на скамье под козырьком перрона, переждав таким образом ливень с громом и молниями, озарявшими окрестные горы.
Оставшуюся часть ночи я бродил по городу, составив о нём довольно превратное, как убедился впоследствии, представление. Гуляя по центральным улицам с довольно-таки безликими зданиями коробочного типа, я решил, что красота города заключена исключительно в горно-озёрном ланшдафте и нескольких исторических достопримечательностях, поскольку только на следующий день познакомился с восхитительными старинными улочками, прилепившимися к склонам. Впрочем, за эту ночь я смог выяснить расположение основных фестивальных локаций, а также узнал, где находится фуникулёр, на котором можно подняться к знаменитой церкви Мадонна-дель-Сассо.
Без пяти минут девять я получил свой аккредитационный пакет- первым среди всех участников, как мне сказали, -и попытался проникнуть в пресс-рум с компьютерами, поскольку мой асер разрядился и я не мог воспользоваться ВайФаем, но оказалось, что она предназначена исключительно для журналистов, а высокий суд туда не пускают, разве что я решу купить за 20 франков журналистский пропуск, но я решил, что лучше куплю ВайФай в отеле. В качестве единственного пассажира я отправился на первом рейсе фестивального автобуса в свой отель, расположенный в Асконе- 25 минут езды по долинам и по взгорьям, мимо рек, церквей и замков. Так и не смог понять, является ли Аскона пригородом Локарно или отдельным поселением, но, как бы то ни было, Ремарк был его почётным гражданином, а Чейз, великий создатель Парадиз-Сити и лучших историй о фетровых шляпах и вскрытых сейфах, прожил здесь двадцать пять лет и похоронен на местном кладбище.
Мой отель «Эль Порто» находится на живописном берегу Лаго-Маджоре, окна номера выходят на уютную узкую улочку, с которой доносится итальянская речь (по-английски за пределами фестивального центра никто не говорит, но все очень красноречиво объясняют по-итальянски, как пройти на названную улицу, за исключением тех, кто испуганно всплескивают руками и кричат «Но инглези!..», а когда более настойчиво повторяешь итальянское название, отзываются ещё решительней: «Но инглези. Скузи!»). В «Эль порто» есть патио и лестницы с фаянсом на стенах, деревянными сундуками, каменными клумбами и фонтанами, но нет ВайФая, только один компьютер с раскладкой с какой-то другой планеты- так и не смог найти «собаку» и восклицательный знак, -с Интернетом, запрещающим посещать рамблер-ру и, считай, без ЮЭсБи- системный блок закрыт на ключ. Номер не слишком подходит для советского туриста вроде меня- в нём нет, несмотря на жару, кондиционера (зато есть мощный электронагреватель в ванной, приспособленный для сушки полотенец), нет лёгких простыней, нет посуды, а вместо холодильника- маломощный охладитель-минибар, забитый мерзавчиками с кока-колой и текилой. А как же моя колбаса, как же мои пакетики с чаем, как же мой кипятильник?.. Впрочем, мне неожиданно понравилось запивать бутерброды водой из стаканов для бритья.
На этом завтраке туриста, в преддверии открытия и первых фестивальных дней, -в ходе которых мне удалось посмотреть наименьшее количество фильмов за свою фестивальную карьеру- я пока остановлюсь.
Comments
Post a Comment